Он постучался, ещё и ещё, наконец, услышал шорох и звук шагов в комнате.
– Зоя Ивановна, будьте так любезны? Необходимо поговорить. Сыскная полиция!
– Я не желаю с вами разговаривать!
Стабров и так был разозлён своим промахом, а тут ещё и перед ним характер показывают? Это было совершенно не честно! Он не сдержался:
– Дело ваше, без сомнения, только вы проживаете в Первопрестольной. И я могу сделать так, что бы вас выслали отсюда в вашу деревню. Поверьте, это не очень сложно сделать!
Дверь тут же отворилась, на пороге стояла миловидная женщина, лет тридцати, в типичном наряде городской обывательницы. Длинная юбка в пол, жакет под самое горло, всё тёмно-коричневого цвета. Волосы кухарки были убраны в узел, и на шее болтались непременные стеклянные бусы.
– Зоя Ивановна? – спросил полицейский чиновник, желая удостовериться, – ваш паспорт?
Женщина показала свои бумаги. Всё было в порядке, документы принадлежали крестьянке Маклаковой, прописка присутствовала. Стабров так и стоял, не желая присаживаться.
– Итак… Давно ли служили у покойного господина Рашке?
– Так два года, как он въехал. До него прислуживала в семье Петрушевских. И, как погиб Захар Петрович, а Татьяна Александровна, супруга его, съехала, так и стала помогать господину Рашке. Хороший был хозяин, обстоятельный. Посиделок почти не было, гостей не водил. Всё на работе пропадал.
– В день смерти не было ли гостей к барину?
– Как же, был. Господин Юшков, его сотрудник. Но вечером он ушёл, это точно…
– После выстрела вы сразу побежали в комнату Генриха Карловича ?
– Да какое там… Закрылась я… Перепугалась… Дверь на засов и на щеколду. Когда напивались и буянили гости Петрушевского, часто так пряталась. Сразу подумала, вот, уже второй хозяин умер. Теперь меня точно посадят. Ведь посадите?
Выглядела женщина и вправду напуганной, и Стабров должен был разрядить обстановку. Однако, кто тогда телефонировал?
– Я вам, госпожа Маклакова, не садовник, что бы вас сажать. Ну а вы не куст садовый. Могу только задержать! Но выезжать из города и покидать место жительства на время следствия вам запрещаю.
– Спасибо вам, ваше благородие!
– Но, Зоя Ивановна… – продолжил Сергей Петрович, – кто же был в гардеробной вашей квартиры?
Тут Маклакова, судя по мимике лица, и как она стаа хвататься за платок, висевший на плечах, потеряла, как это пишут в дамских романах, душевное равновесие, и наконец с трудом сказала:
– Ладно, я расскажу…